Миша, встав
на цыпочки, дважды утопил в гнезде черную кнопку звонка и, едва отзвучали
раскатистые соловьиные трели, толкнул дверь, которая почти никогда не
запиралась днем. В эту квартиру на четвертом этаже весь подъезд ходил: за
новостями, советами, спичками, а то и деньжат перехватить. Ноги у бабы Веры и
ее мужа были больные, к двери всякий раз не набегаешься. Они только просили не
ломиться без звонка, предупреждать. Вот Миша и предупредил. Два раза, значит –
свой.
Ему нравилось бывать у соседей. В тесноватой квартирке пахло домашним печеньем и еще чем-то необычным. Мишина мама говорила, что стариной. Здесь стояла массивная темная мебель, украшенная завитушками. На стенах висели побуревшие фотографии в рамочках и несколько настоящих картин. А фарфоровые статуэтки, расставленные на полках серванта и книжного шкафа, были даже красивее Мишиных солдатиков. Дамы и кавалеры в старомодных нарядах, балерины, разные животные…– Эй! Здравствуйте! Я журнал принес! Вы где все?Никто не вышел встретить, не откликнулся, только радио на кухне сердито пело басом. Миша закрыл дверь и поморщился: сегодня здесь витал запах лекарств, неприятный и тревожный. Крепче зажав подмышкой сложенный пополам журнал «7 Дней», мальчик по узкому полутемному коридорчику прошел на кухню. Раз телевизор, находящийся в единственной комнате, не работает, значит, старики пьют чай.– Здра…Хозяйка, в линялом байковом халате, из-под которого выглядывала ночная сорочка, сидела у окна и вязала. Чтобы аккуратная баба Вера была не одета и даже не причесана?.. Днем? Вместо всегдашнего седого пучочка – разлохматившаяся косица, перетянутая резинкой. И даже головы не повернула. Спицы, постукивая друг о друга, быстро мелькали в сухоньких лапках, но рукодельница не смотрела на вязание: покрасневшие, какие-то смазанные глаза не отрывались от стоящего на столе телефона.Миша нерешительно переступил с ноги на ногу и откашлялся:– Баб Вер, ты заболела?– А, это ты, дружок, – не оборачиваясь, произнесла она чужим глухим голосом. – Я здорова, спасибо.– Мама журнал прислала. А что это ты вяжешь? – спросил мальчик, с недоумением рассматривая нечто узкое и длинное, свисающее с ее колен почти до пола.– Носок.– Уже чулок получился, баб Вер. А дед Леша в магазин пошел?– Нет, Мишенька, – с трудом, словно у нее болело горло, произнесла старушка, – его под утро скорая в больницу забрала. Вот, жду. Там Сережа сейчас, мне поехать не разрешил…Сына стариков, недавно купившего квартиру в соседнем подъезде, Миша тоже знал. Веселый дядька, вечно шутит.– Подумаешь! У меня зимой ангина была, и ничего… Так я пойду? – вздохнул мальчик, понявший, что чаем с вишневым вареньем его сегодня не угостят.Не дождавшись ответа, он положил журнал рядом с телефоном, и допотопный черный аппарат тут же зазвонил. Вязание соскользнуло на пол, свернувшись там серой змеей. Рука бабы Веры замерла на полпути к трубке. Актер на обложке журнала, улыбкой напоминающий «Икарус», косился на телефон, который продолжал противно верещать.– Послушай ты, хорошо? – выдавила побледневшая хозяйка.Миша поднес к уху тяжелую трубку и важно сказал, подражая отцу:– Слушаю вас. Здесь никакой Олег Семенович не живет, вы ошиблись.Баба Вера медленно провела рукой по лицу:– Ты ступай, дружок, потом как-нибудь зайдешь. Я сейчас очень занята.Она подняла с пола вязание, и спицы снова затанцевали в ее руках, круг за кругом удлиняя несуразный носок. Миша, расстроенный тем, что прямо сейчас придется сесть за уроки, даже забыл попрощаться. Уже на площадке он услышал, что у бабы Веры снова ожил телефон. Мальчик пожал плечами и побежал к себе на шестой, прыгая через ступеньку. «Старики, они бывают такими чудными», – ворчал он про себя, вспомнив услышанную где-то фразу.
не дай нам бог - бояться телефона...
ОтветитьУдалитьДа уж. Не приведи, господи.
УдалитьДа уж)) Хороший рассказ, это отрывок из вашей книги?, очень душевно написали). Я уже бояться стал за бабушку когда читал, вдруг с дедом что то случилось не то, поэтому бабушка и боялась взять телефон.., даже грустно стало)
ОтветитьУдалитьНет, это просто небольшой рассказ. Отрывки в другой рубрике.
УдалитьГрустно, да...