суббота, 28 сентября 2013 г.

6 Лукоморье

Ещё один отрывок из книги "Мечтать полезно".
С помощью джинна герои начинают путешествовать по другим мирам, некоторые из которых оказываются магическими. Одним из первых им попалось вот такое Лукоморье.

Утро здесь выдалось ясным и тёплым, с ласковым солнышком, которое иногда кокетливо пряталось за облачками, напоминающими комья сахарной ваты – так бы и укусил! Перед туристами расстилался ромашковый луг, спускающийся к синему-синему морю, на берегу которого, как и полагается, рос дуб. Толстый корявый ствол дерева, подобно вые нового русского, был увит солидной золотой цепью. Или златой?
– А кот имеется?
– Должен быть, как же без кота…
Кот имелся: огромный толстый котяра, рыже-полосатый и ленивый – вылитый Гарфилд, только ещё вальяжнее. Он валялся под дубом кверху пузом, аккуратно ковыряя когтем в зубах. Повернул на звук шагов голову, прищурил зелёный глаз и сплюнул на траву рыбью чешуйку.
– О-о! Давненько здесь русского духа не нюхано, не видано и не слыхано! Вы кто ж будете, сладка парочка: муж с женой, али брат с сестрой?
– Муж с женой, наглая твоя кошачья морда!
– Сразу с ходу – и грубить, – оскорбился кот.
– Встречаешь неласково.
– А на фиг вы мне тут свалились? Ещё потребуете вас по экскурсиям таскать, оно мне нужно?
– Это Лукоморье?
– Оно самое, а я – кот Баюн, – и в подтверждение своих слов котях замурлыкал, оглушительно и в то же время убаюкивающе.
– Отставить! – скомандовал Игорь, на что кот неохотно заткнулся. – На экскурсию мы и без тебя сходим. Что тут есть в округе интересного? Русалка на дубу сидит?
– Порядочные русалки по деревьям не шастают, мил-человек. А ежели какая малахольная забралась сдуру, так связываться не советую: наверняка холодная, сухая и с облезлой чешуей. Нормальные всё больше в море промышляют. Не желаете ли лодочку напрокат?
– В другой раз. Песни петь будешь?
– С какого перепугу? Уважающий себя Баюн не станет глотку драть ни свет, ни заря. И сказку не просите: они здесь и так на каждом шагу происходят. Добер молодец, а что это на твоей бабе надето?
– Это называется джинсы, добер котик.
– Срамота какая, а смотрится ничего…
– Ладно, Баюн. Подскажи, в какую сторону нам лучше двинуть.
– А смотря, какая нужда. В ту сторону, – лениво махнул кот лапой на восток, – дед полоумный со своей старухой уж который год над Золотой Рыбкой глумятся. Посадили беднягу в кадушку и пытаются заставить вернуть им молодость. Слыханное ли дело! От старости только молодильные яблоки помогают, это даже детям известно. В закатных краях – немчура, у них вообще всё, не как у людей. Драконы, прынцы на белых конях… Ночью встретишь такого – последнее отдашь! И нелюдей дюже много – больше, чем людей: тролли всех видов, эльфы, гоблины, хоботы… Нет, вру, – хоббиты! Ну, и другие разные, почти все – один другого нелепее. Ступайте-ка лучше на полночь, там много найдется, чего узреть интересного. Народная тропа заросла, вестимо, но найти можно. Недалече проживает славная дева Яга. Она – баба добрая, приветит и расскажет, куда двигать дальше.
Баюн, утомленный длинной речью, с утробным вздохом перевалился со спины на бок и занавесился пушистым хвостом. Аудиенция завершилась. Галка с Игорем переглянулись, дружно фыркнули и пошли по лугу обратно, в обход кустов, за которыми притаилась базовая изба. Солнышко поднялось уже высоко и грозилось припекать, но пока воздерживалось. Бабочки порхали, пташки щебетали, кузнечики стрекотали звонко и слаженно.
– Надо было пса захватить.
– А я говорил!
– Ладно, что уж теперь, пусть дрыхнет. И где же та народная тропа?
– Да мы по ней идём, видишь: здесь трава короче.
На лугу вскоре стали попадаться то березки, то рябинки, плавно перешедшие в редкий светлый лес. Неявная дорожка ощутимо забирала в гору, а вдоль неё в изобилии росла земляника, рубинами поблескивая из-под листьев. Галка увлеклась ягодами и упустила тот момент, когда из-за поворота тропинки показалась небольшая поляна с избушкой. Разумеется, на курьих ножках – жёлтых, с устрашающими когтями и шпорами.
А на высоком крыльце избушки нарисовалась хозяйка – до чёртиков красивая дева Яга. С томной улыбкой на пухлых губках сердечком, синеокая, в открытом до неприличия полупрозрачном сарафане в облипочку, с пушистой русой косой, перекинутой через плечо. Коса свисала почти до точеного колена, выглядывающего из бесстыжего разреза, а о существовании нижнего белья дева, похоже, отродясь не слыхивала.
Почуяв неладное, Галка оторвалась от земляники и огляделась. Вовремя: взор Петровича, устремленный на Ягу, уже начал затуманиваться.
– Здравствуйте, гости дорогие! – пропела дева, изогнув стан и поведя сдобным плечиком.
– И тебе, деушка, не хворать, – с металлом в голосе ответила Галка и скрестила руки под грудью.
Игорь взглянул на жену и моментально опомнился: страшнее Галки «руки-под-грудью» могла быть только она же «руки-в-боки». Таковую он имел несчастье лицезреть, нечаянно разбив её любимую чашку, привезенную то ли из Египта, то ли из Туниса. Петрович знал, что одна фаза у Галки легко переходит в другую, а к этому он вовсе не стремился. А посему перевёл взгляд на конёк крыши, отступил на шаг и обнял жену за плечи.
– Не вы ли, сударыня, будете девой Ягой?
– Почему – буду? Была и есть, – дева умело скрыла разочарование за белозубой улыбкой. – Счастья пытаете или как?
– Пытаем, милая, пытаем, – отозвалась Галка. – В дом-то пригласишь?
– Пожалуйте в избу, – Яга изобразила полупоклон, практически вывалив пышный бюст на перила крыльца. – Чем богаты, как говорится…
– Не прибедняйся, девуся, но и не увлекайся, – процедила Галка, входя вслед за мужем в полутемные сени.
А хозяйка уже хлопотала в светёлке, накрывая на стол, и при этом продолжала усиленно стрелять глазками и вертеть бёдрами. Петрович уж не знал, куда девать глаза: всюду получалось не здорово.
– Деушка, можно тебя на минуточку? – подозрительно вежливо произнесла Галка, поманив деву в сени.
Та с готовностью метнулась навстречу, попутно задев застывшего столбом Игоря всем, чем только можно задеть. Галка попустила её мимо себя и тут же припечатала к двери, которая таким образом захлопнулась.
– Внемли мне, девуся Ягуся волоокая: женщина я мирная, но бронепоезд недалече. Быстро завязывай перед моим мужиком персями трясти! А то ведь за мной не заржавеет: десницей по вые, шуей в чело, а око – на анализ! Усекла?
– А-а-а… – дева заметно струхнула и часто-часто хлопала непроанализированными еще очами, вжимаясь в хлипкую дверь.
– Я спросила, но ты не ответила. Цирцеей местного разлива подрабатываешь?
– Чур меня, скажешь тоже! Просто разминаюсь, чтобы навыков не утратить. Редко, кто свежий ходит мимо.
– Я т-те разомнусь! На Лешем тренируйся! А печку захлопни, мы своё будем есть: что-то не доверяю я таким спортсменкам, ещё опоишь чем. И платок какой-нибудь накинь, а то я за себя не ручаюсь.
– Да ты, никак, из амазонок? – проскулила деморализованная дева.
– Из них самых. Так что девствуй осторожно.
Они вернулись в светёлку практически под ручку и застали Петровича уже сидящим за столом. Он с интересом рассматривал интерьер, в котором преобладало светлое резное дерево и вышитые рушники вперемешку с кружевными салфеточками. Яга сгребла чугунки на край стола, а по остальной поверхности Галка разметнула самобранку, которая тут же обросла яствами и напитками.
– Барышня, присоединяйся, – пригласила она хозяйку. – Или пшенную кашу на воде предпочитаешь?
– Она на молоке! – возмутилась, было, Яга, но была вновь осажена:
– А корову ты не беленой кормишь? И где её держишь, на крыше?
– Я козу держу, она сама по лесу пасется, – гордо ответила хозяйка, ненавязчиво сдвигая накинутый цветастый платок с плеча.
– Ладно, милая: пошутили и будя. Расскажи-ка, что на Лукоморье можно посмотреть, с кем пообщаться.
– Да скучно здеся, – дева томно повела рукой по волосам, которые в ответ заискрились голубыми огоньками. – Одна-одинешенька живу. Только с козой да с кошкой и разговариваю. Прежде-то часто гости хаживали… А сами вы откуда явились?
– С Земли.
– Я так и думала. Но вашенских давненько не было. Да слыхала я, что перевирают земляне про нас всё, небылицы выдумывают. Меня с чертовой бабушкой перепутали. Представляете, как обидно!
– Так уж никого и нет в округе?
– Не то, чтобы совсем. Шастают три разбойника-заморыша: Илюха, Злыдень да Алёха. Росточком мне чуть выше пояса, а женихаться лезут: «Кого из нас ты, дева, предпочтёшь?» Смотреть не на что: зубы гнилые, ноги кривые. Да я лучше за Кощея выйду – он хотя бы смерть свою найти не может.
– Почему?
– Так вот знатно заховал. Дитём ещё болезным был, но даровитым. Мамки-няньки с ног сбивались, уберегая Кощеюшку от напастей и хворей. А он смерть свою отыскал, а потом запрятал так, что теперь уж и самому не найти.
– Так разве она у Кощея не в яйце?
– Я же говорю: небылицы всё, глупые да вредные. Кощей от тех выдумок по молодости зело пострадал и взъярился. Но теперь он уж в годах почтенных, так близко к сердцу людскую глупость не принимает. Говорят, даже награду назначил тому, кто найдет его смерть. Мол, жить в хворях надоело. Но мне не верится: Кощей такой шутник! У него даже лягушки на болоте подученные: как охотится кто рядом, они стрелы хватают и царевнами прикидываются. Дураков много – верят! А царевичи, почитай, перевелись. Только у Гороха и есть один сынок, Иван-умник, – всё книжки читает, глаза портит. Остальные – девки, как на подбор: рослые и статные, – Яга закручинилась и пригорюнилась.
– Неужто совсем женихов у тебя нет? – сочувственно спросила Галка, поправляя на ней сползший платок.
– Да почитай, что нет. Разве что Соловушка-Братан. Вот это мужчина: такой кавалеристый, только ветреный, – дева заметно оживилась. – Как налетит, как засвищет! Люблю, говорит, и точка. Не дашь – зарэжу! Как тут отказать? Я девушка слабая…
– На передок? Похоже.
Яга зыркнула на гостью глазищами, но вновь скромно потупилась и продолжила рассказ:
– У нас-то что! Все кое-как перебиваются, а вот чуть подальше отойти – сплошной разврат и непотребство. Семь богатырей спящую царевну пользуют и не ссорятся. Девка, правда, справная, да и помалкивает, потому как спит много. Они там очередь установили, и все довольны. Я слышала краем уха от Лешего, что царевна та тихой сапой сговорилась с заморской Белоснежкой: теперь мужиками меняются. Все-таки, гномы и богатыри – не одно и то же. Ладно, один – два, а то – семеро! Это не всякая выдюжит… – Она мечтательно закатила свои синие брызги и вздохнула так, что затрещал сарафанчик на груди. Гостям стало ясно, что эта бодливая корова запросто выдюжила бы всех богатырей и гномов скопом, да не судьба. – Вы как, дальше пойдете или останетесь? Дело к вечеру…
– Не выдумывай – время обеденное, до ночи далеко. Так что мы пойдем. Вдруг ещё твой Братан нагрянет, а мы как-то не готовы.
– Да нет, Соловушка с утра налетает. Раз по сию пору не посетил, значит, далеко отсель порхает.
– Так в какую сторону нам лучше двинуть, дева? Баюн говорил, что ты покажешь.
– Нашли, кого слушать! Болтун он старый да греховодник: повадился за моей Мурёнкой ухлестывать.
– Да нужен он мне сто лет, жирная образина! – презрительно отозвалась с печи атласная черная кошка, отвлекшись от умывания.
– К Кощею не ходите, он незваных гостей не шибко привечает. И шутки у Болезного не всегда весёлые: усадит за стол, а лавка под гостем в подпол и провалится. Подвалы в его замке глубокие, а вычищаются редко. Если пойдете вдоль ручья, что прямо за моей избой бежит, дойдёте до чёртовой бабушки. Старуха она не вредная, но почти глухая. Город царя Гороха – в другой стороне, но дороги туда нет. Дам-ка я вам волшебный  клубочек, он выведет. В городе, поди, сейчас весело: ярмарка там большая.
– А как мы тебе клубочек вернем?
– На обратном пути занесете, – равнодушно ответила Яга. Как-то уж чересчур равнодушно…
Они распрощались с раскрасневшейся от заморского вина хозяюшкой и пошли за ярким шерстяным клубком, который резво катился вглубь леса. Когда курногая избушка скрылась из вида, Галка достала из рюкзака мужа малое походное зеркальце, решив проверить, где они окажутся через час. И не зря: оказалось, что, следуя за клубком, они попадут прямиком в гнилое болото, где уже поджидает, разминая ревматические суставы, группа корявых кикимор.
– Ну, Ягуся! На обратном пути, значит! Пусть уж он катится, куда хочет, а мы пойдем по ручью.
– И чего это она?.. – спросил промолчавший весь обед Игорь.
– Озабоченная слишком: видать, не часто Соловушка грозится её зарезать.
– Она говорила, что по ручью мы к бабке притопаем. На кой нам чертова бабушка?
– Не все же тебе на полуголых дев в соку пялиться. Да мало ли, что эта вредина недотраханная наплела?
Идти по самому берегу довольно широкого ручья оказалось невозможно, уж очень он зарос. Пришлось двигаться немного в стороне. Лес отнюдь не пустовал: по деревьям сновали шустрые белки, частенько попадались ежи. Пару раз Галке показалось, что мелькнул заяц. А иногда почти из-под ног шумно вспархивали такие солидные птички, что прямо сердце обрывалось. Но вся эта живность, похоже, была обыкновенной, не сказочной. Во всяком случае, в переговоры с путниками вступать никто не стремился. Вдруг Игорь уловил осторожное движение в ближних кустах и остановился, ухватив жену за руку.
– Что?
– Там кто-то есть.
– Ой.
Они немного подождали, прислушиваясь: да, в кустах кто-то прятался. И этот некто вздыхал, как больная корова, стараясь делать это незаметно.
– Эй ты, выходи! – грозно рявкнул Игорь.
Раздался ещё один тяжкий вздох, ветки зашуршали, и из-под куста выполз волк, выглядевший до крайности пришибленным и взъерошенным.
– Ты что это, Серый, нас караулил?!
– Нужны вы мне: прятался я там, – промямлил волчара, смущенно крутя носом. – Зашел, как порядочный, по нужде за кустик. Слышу – идёт кто-то, ну и затаился.
– От кого прятался – от медведя, что ли?
– Стану я от медведя прятаться! Мы с Топтыгиным не пересекаемся. Вы, люди добрые, пока ходили тут, не встретили часом деваху в малиновом таком чепчике?
– Не довелось. Так ты что, от Красной Шапочки по кустам шарахаешься?! – от хохота Галка согнулась пополам.
– Ничего смешного, – укоризненно протявкал Волк. Он сидел перед путниками, ссутулившись и нервно перебирая пальцами передних лап. – Девка эта дюже опасная и злопамятная. Объявила себя истребительницей волков, от которых, сказывают, в детстве по собственной глупости чего-то потерпела. С тех самых пор дала, суконка, обет: чепца не снимать, а с нашим братом расправляться немилосердно. Ладно бы только братом ограничивалась, так ведь нет – ни волчиц, ни щенков не милует! В Неметчине, почитай, уже всех извела, теперь и до наших мест добралась. Прямо хоть из лесу беги!
– А съесть злодейку слабо?
– В одиночку с ней не справиться: разит издали стрелами калёными, холера, а уж потом добивает по-всякому. В стаи же мы сбиваемся токмо зимой, а девка бесчинствует летом. Я, грит, санитар леса! А я тогда кто – хрен с горы? Позвольте с вами до реки дойти: вроде как я ваш личный пёс. На тот берег переберусь, не впервой. А там девка меня не достанет: леса – не чета здешним, дремучие.
– Что ж, пошли.
– Я, ежели что, отслужу.
Волк засеменил между ними, затравленно озираясь и урча себе под нос:
– Где-то здесь она, печёнкой чую…
Волчья печёнка оказалась вещей: тяжёлый арбалетный болт сухо вспорол воздух перед самым его носом и вонзился в трухлявый берёзовый пень, который, не выдержав покушения, рассыпался с тихим шелестом. А вдогонку уже летел второй болтик, но его отшвырнуло защитное поле. В той стороне, откуда он появился и куда вернулся, раздались сдавленные, отнюдь не женственные ругательства. Затрещали нещадно ломаемые кусты – и всё стихло.
– Догнать и надрать уши? – без особого энтузиазма предложил Игорь.
– Да ну её: охота была за всякими фанатками по лесу носиться. А вы бы всё-таки сбились разок в стаю летом, пока всех не перестреляли.
– Да, надо с мужиками поговорить…
Волк перестал клацать зубами и рассыпался в многословных благодарностях и посулах.
– А далеко ли до реки, Серый? До вечера дойдем?
– Да всего ничего, и дорога ровная, без оврагов. На том берегу стоит град царя Гороха, а уже за ним – наши, настоящие леса начинаются, – с ностальгическими нотками в голосе ответил Волк.
– А где чёртова бабушка живет, не знаешь?
– Как не знать, а сами вы кем ей приходитесь?
– Не хами!
– Уж не серчайте на меня, сдуру спросил: просто её никто никогда не разыскивает. А живет бабка вверх по ручью, идти долго, да и не советую: карга шибко неласковая.
Долго ли, коротко ли, но до реки добрались благополучно и без приключений. Упоминания заслуживает лишь одна встреча: дорогу путникам перебежало (вернее, перекатило) нечто жутко грязное, всё в налипшей хвое и листьях. Возможно, это существо имело когда-то форму шара, но теперь вряд ли кто-нибудь взялся бы это утверждать. Оно вихляло из стороны в сторону и оставляло на корнях крошки и ошметки грязи. Заметив посторонних, существо прибавило ходу и немузыкально заспевало дребезжащим фальцетом: «Я Колобок, Колобок…» Всё ясно: самое известное из сказочных хлебобулочных изделий ушло-таки и от Лисы, а теперь догулялось до такой степени, что на него наверняка никто больше не покусится.
Лес кончился резко, словно обрубленный. Перед путниками раскинулся заливной луг, за ним – широкая река текла к неизвестному морю, немного левее в неё впадал путеводный ручей. Противоположный берег был крут и высок, а на нём красовался пряничный городок, обнесенный белокаменной стеной. Солнце уже клонилось к закату, и единственной неприятной деталью пасторали можно было счесть отсутствие переправы.
Игорь достал и расстелил на траве ковер-самолет:
– Серый, ты с нами?
– Не, я вплавь. Летать не люблю.
– Тогда бывай.
– Если что – зовите.
– Замётано.
На том берегу путешественники недолго оставались в одиночестве: едва успели скатать коврик, как обнаружили, что уже привлекли нездоровое внимание аборигенов. К ним расхлябанной рысью направлялись три всадника на тучных лохматых лошадках, и все поголовно немилосердно потели. Вне всякого сомнения, это и было то самое трио заморышей, о которых поведала Яга. Пожалуй, дева даже польстила им: приблизившейся почти вплотную группой товарищей могли бы вдохновиться разве что Кукрыниксы.
Из-под мятых и ржавых шлемов у всей троицы торчали лишь сизые носы. Всю остальную поверхность тех мест, где должны находиться лица, заполонили буйные неопрятные бороды неопределенного цвета. Иногда из этих зарослей выглядывали и тут же прятались обратно мутные глазки. Остальная амуниция заморышей была под стать шлемам: изготовили эту рухлядь отнюдь не при царе Горохе, а гораздо раньше, и обращались с ней из рук вон плохо.
– Хто такие? – гаркнул самый крупный из туземцев.
Плотную завесу лошадиного и человеческого пота прорвала такая мощная волна перегара с чесноком, что Галка попятилась.
– Туристы мы, – спокойно ответствовал Петрович, хотя и у него перехватило дыхание.
– Ась?
– Странники.
– А-а, странные люди, – протянул главарь. – Коврик у вас знатный, и летать умеет…
– Дальше что?
– Придется отдать.
– Подойди и отбери.
Главарь лениво ткнул тупым копьем Игорю в грудь. В результате копье сломалось о сиреневую завесу, а сам нападавший с печальным звоном кувыркнулся с лошади.
– Глянь-ка: заговоренные странные люди, – прокряхтел он, подымаясь на ноги. – А ежели стрелой?
– Рискни здоровьем.
Рисковать последним заморышу не хотелось, хотелось сохранить остатки лица.
– Как звать тебя, славный богатырь?
Петрович порылся в памяти:
– Имя мне Святогор, а это – моя жена…
– Угу, Святогорка я, – поддакнула Галка.
– Во-он оно как… Может, добровольно малую толику пожертвуете?
Не дождавшись положительного ответа, душистая троица опечалилась, но отставать не спешила. У ребят даже возникло опасение, что заморыши подумывают к ним примкнуть. Галка сочла нужным вмешаться: безумно жаль было терять с этими балбесами время, да и дышать непередаваемым букетом не было больше сил.
– Ой вы, гой еси, добры молодцы! – нараспев завела она. – А не о вас ли с такой теплотой вспоминала прекрасная дева Яга?
Молодцы дружно шмыгнули носами и подтянули пивные животики, отчего ржавые кольчуги обвисли и стали выглядеть ещё отвратительнее. Главный, который наконец-то вскарабкался на своего сивого мерина, отдышался и сипло ответил:
– О нас, славная Святогорка, жена могучего Святогора! О нас, не сойти мне с этого места. А почто дева нас вспоминала?
– Да печалилась, что женихов вокруг зело много вьется, да все негодящие, кроме вас, троих побратимов. Но из таких соколов ясных выбрать трудно: все вы ей любы, и боится дева оскорбить кого незаслуженным отказом. Посему Яга приняла решение: кто из вас лучше её ублажит, за того она и замуж пойдет. А остальные станут ей названными братьями. Так что дерзайте, богатыри! Ваше счастье в ваших же руках, то есть – в чреслах.
И заморышей как ветром сдуло: они шумно ссыпались с обрыва в реку и вскоре наперегонки скрылись из глаз.
– Вот так и рождаются легенды, Святогор Петрович,–  удовлетворенно произнесла Галка, провожая взглядом горячих женихов.
– Масик, ты жестока, – хмыкнул Игорь.
– Да, а что? Не рой другому яму – уронишь в нее камень из-за пазухи. Пошли скорее в город, вдруг ярмарка ещё не кончилась.
– У нас же нет с собой денег.
– Хоть поглазеем, интересно же!
Но глазеть оказалось практически не на что – на ярмарку надо приходить с утра. Тогда, если верить ещё оставшимся на большой площади торговцам, было всё: и сказочные, и обычные товары в полном ассортименте. Галку, как всякую женщину, в первую очередь интересовали упоминавшиеся выше молодильные яблоки. Но они были представлены в настоящий момент в виде жалких остатков, сморщенных и червивых. А Галка имела о молодости лучшее мнение, да и ломили за это убожество несуразную цену.
– В другой раз омолодимся, песок из меня пока не сыпется, – заявила она.
– Давай заночуем здесь, – предложил Игорь. – Городок симпатичный, люди всё больше приветливые…
– Не получится, мне надо скорее домой. Давай быстренько на коврик – и ходу!
– А что случилось? Минуту назад никто не ныл по поводу страшной усталости и прочего.
– Не видишь, что ли: вымя подтекает, мне нужно сцедиться. А делать я это намерена только в домашних условиях.
– Господи! – теперь Петрович заметил предательские пятна на футболке жены. – Может, не так уж неправы те, кто не считает женщину за человека? Ведь просто шланг какой-то: не с одного конца течет, так с другого.
– За шланг ответишь! Мы гораздо лучше «человеков»: сложнее устроены и тоньше организованы.
– Это точно! У вас такая панель управления, что пока настроишь на нужную волну…
– Зато у вас – примитив: всего один тумблер «вверх-вниз»! Да и то, я слышала, не у всех срабатывает.
– Скажи спасибо, что только слышала.
– Большое тебе то самое: через всю морду, за воротник, и по три в каждую руку!
Так они беззлобно переругивались почти всю обратную дорогу, лежа ничком на ковре-самолете и озирая с небольшой высоты местность, по которой проходили днём. И при этом пихали друг друга локтями до тех пор, пока Галка не прикинулась, что сейчас упадет. После этого коврик перестал рыскать из стороны в сторону и дальше полетел ровненько, озаряемый последними лучами солнца, которое почти село в пурпурно-золотые перистые облака.
– Смотри: никак, поляна девы Яги?
 Да, они пролетали над той самой поляной. Избушка ходила ходуном, и привязанные рядом с неуклюжие лошадки не всегда успевали уворачиваться от тычков.
*
Купить эту книгу можно здесь.

6 комментариев:

  1. дочке точно не дам читать "))) покаместь

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. а то моя Елена Прекрасная как раз руки да под грудью и скрестит... "))

      Удалить
    2. Боже упаси! Лучше не рисковать :)))

      Удалить
  2. Мария, прочитала ваше Лукоморье, картинки образы перед глазами. Темный лес, в нем полным полно чудес!
    Хочу себе порой клубочек волшебный, чтоб дорогу показывал!

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. От такого клубочка и я не отказалась бы. И от ковра-самолёта :)

      Удалить