Продолжаем вспоминать. Начало 90-х... Время непростое - смутное и тревожное. Но интересное, чёрт побери. Однако я рада, что оно прошло и не вернётся.
И одно замечание. Сергей Дмитрич, ты уж извини, ежели что не так. Но слова из своей песни я выкидывать не хочу.
Большакова со
своими Павлами жила у Наташки еще года полтора. Летом 1990-го они на все лето
сняли дачу в Фирсановке, а оттуда к Наталье уже не вернулись: сняли
однокомнатную квартиру на бульваре Карбышева. Пал Евгеньич тогда неплохо
зарабатывал, они организовали какой-то кооператив и активно пользовались
плодами перестройки. Дела действительно шли хорошо: с одной из получек Пал Евгеньич
прикупил «Запор» без ушей, рассекал по столице на своем пердунке и был безумно
счастлив.
На Карбышева
квартирка была жутковатая: прежние жильцы, похоже, содержали наркотический
притон. Двери носили следы огня и не очень-то закрывались, стены были
испохаблены. Особенно гадко выглядело зеркало в комнате: оно было разбито, а
осколки в разбивочку наклеены на стену. К тому же это был пятый этаж без лифта
и телефона.
Ребята, конечно,
привели жилье в порядок, но зеркало зачем-то оставили. Мы бывали там со Степой,
гуляли на бульваре, ездили в Серебряный Бор.
Потом дела у Пал
Евгеньича пошли хуже, а квартплата поднялась, поэтому им пришлось перебираться
к Танькиным родителям, обратно на Коровинское. Выделили им там маленькую
комнату с балконом, теснота страшная. Квартира у них меньше нашей, кухня – всего
5 метров, жуть. А потом еще и Маринка родила мальчика от своего вечноженатого
друга, – стало совсем хорошо. Семь человек в трех комнатах плюс кот. А у Таньки
после родов активизировалась аллергия на шерсть, она и ко мне заходить
перестала, с любимым Троллем общалась только на улице.
Пес всегда очень
бурно радовался, встретив на прогулке знакомого человека. Он вообще был веселым
(вечной тебе радости в собачьем раю, Тролль!). Завидев Бениту или кого-нибудь
еще из друганов, пес начинал визжать, лаять, прыгать и кричать «ай-ай-ай!!!»,
причем остановить его было невозможно. Если встреча происходила в людном месте,
было любопытно наблюдать за реакцией прохожих. Народ сперва шарахался от
звуковой волны, а затем начинал активно обсуждать происходящее. Мнения
высказывались самые различные: от «наконец-то собака нашла своих!» до
«перестаньте же мучить животное!»
Кроме веселости
в характере Тролля присутствовола скромная наглость. По моему глубокому убеждению,
он был еврей. Когда пес мешался за столом или еще где-нибудь, и ему говорили :
«Пошел вон!», он обычно отвечал: «Ничего-ничего, я вот здесь, в сторонке
посижу» и продолжал мешаться. Кресла и диваны были для него под запретом, но
ведь хочется-то как! Однажды мы со Степой валялись на диване перед телевизором.
Тролль подошел ко мне приласкаться, прислонился головой и положил рядом со мной
переднюю лапу. Я начала его гладить и чесать за ушами, а через несколько минут
обнаружила, что довольный пес целиком лежит рядом со мной и дышит через раз.
Между тем наступили
голодные времена. И без того небогатые магазины практически опустели, а цены
резко выросли – больше, чем вдвое. Появились «карточки потребителя» и талоны на
сахар и сигареты. В результате я резко начала больше курить. В принципе,
талонов мне хватало: мой, мамулин и папуля свой отдавал, всего 3 блока сигарет
на месяц. Но талоны надо было еще суметь отоварить. Курила я тогда болгарские –
«Стюардессу» и «Родопи», которые стали пропадать. Да и очереди мне всегда были
противопоказаны: передо мной товар обычно заканчивался. Словом, постоянно
нервничая, что мне не удастся достать сигарет, я курила все больше и больше.
Отечественные я
курить не могла – бил кашель, к тому же все они были довольно крепкими, сырыми
и слишком туго набитыми. Со временем я отказалась от болгарских (уж больно
погано было во рту от большого количества выкуренного) и перешла на ментоловые.
Говорят, они очень вредные. А что полезно? Жить вообще вредно для здоровья.
Зарабатывала я
тогда неплохо, что частично избавляло от постылых очередей. К примеру, в
магазине стоит очередь за вареной колбасой по 9 рублей. А рядом скучает
продавщица, у которой ветчина по 10. Тогда это была приличная разница, но ее я
могла себе позволить. Магазины самообслуживания приказали долго жить – уж очень
активно народ стал тырить резко подорожавшие продукты. Хорошо все-таки, что те
времена прошли и не вернутся (тьфу-тьфу!)
Более-менее
приличные заработки в начале 90-х у нас объяснялись халтурой. Собственно
зарплата безнадежно отставала от роста цен, да и выплачивать ее стали через
пень-колоду. Но, по счастью, всем вдруг понадобились печатные платы, причем
лучше частным образом: побыстрее и подешевле.
У меня
образовался небольшой, но стабильный круг клиентов, которые регулярно
заказывали платы для разных целей. Чего только они не делали: АОНы, антирадары
для машин, компьютеры, какие-то световые табло и Бог знает, что еще. Я
сколотила надежную бригаду, на мне была организационная работа, контакты с
заказчиками и конструкторами, частично – само производство, а также денежные
расчеты. Начальство, конечно, было недовольно, но я стала с ним делиться, и оно
заткнулось. Разумеется, начальство я обманывала, но исполнителей – никогда.
Ребята всегда были уверены, что за мои заказы они денежки получат, причем
столько, сколько положено. Свою долю я высчитывала по остаточному принципу и
все равно в накладе не оставалась.
Была еще и цеховая
халтура, но за нее деньги почти всегда задерживали, да и были они невеликими:
начальства было много и все жадные.
Все это не
позволяло шиковать, но давало возможность выжить. Так и крутились: на юг не
съездишь, машину не купишь, но, например, полечить зубы в платной клинике можно
себе позволить. Как раз зубами я и занималась, когда грянул путч ГКЧП. Мамуля
со Степой были в деревне. Утром 19 августа я гуляла перед работой с собакой и
встретила нескольких мужиков в камуфляже, двое из которых тащили тяжелый ящик.
Разойтись с ними на узкой дорожке было трудно, я тогда схохмила что-то вроде:
«Ого, наши в городе!» Дяденьки странно на меня посмотрели и пошли дальше. Про
переворот я узнала только на работе и лишь тогда поняла, почему у людей в
троллейбусе был такой убитый вид. Все ходили пришибленные и избегали смотреть
друг другу в глаза.
В тот вечер ко
мне заехал Жуков, он одалживал у меня зачем-то швейную машинку. Мы посмотрели
«Лебединое озеро», потом историческую пресс-конференцию, и, совершенно
подавленные, легли спать, напрочь забыв о сексе.
Потом – танки в
Москве, слухи о том, что железную дорогу могут заморозить. Я начала метаться:
мои-то в деревне. То ли ехать туда отсиживаться, то ли их быстро перетаскивать
в Москву. Ясно, что в смутные времена надо быть вместе, только вот где лучше?
Дни эти стояли дождливые и поганые. Некоторые ребята с работы ходили защищать
Белый дом. Мне это и в голову не приходило: с моей любовью к толпам я давно
положила на всякие митинги и демонстрации.
Славочка
Николаев, которого на защиту демократии таскал фанатичный зять, рассказывал:
– Ну, стоим ночью под дождем. Танки
подтянулись, грозят палить из пулеметов. Руцкой с балкона орет: «Ложись!»
Мужики попадали, а бабы стоят (еще бы, какая женщина ляжет в лужу!). Ну и нам
пришлось встать – неудобно же перед бабьем недисциплинированным!
По счастью,
закончилось это безобразие быстро и обошлось малой кровью. Ельцин был на коне.
Конечно, мудила Горбачев сам виноват: сделал из него мученика, идиот! А
хитрожопый Борис этим удачно воспользовался и показал себя во всей красе.
Я и раньше-то
политикой не особенно интересовалась, а уж после 1991, а особенно после 1993
года, когда все было гораздо хуже, гаже и кровавее, – и вовсе положила на все
это с пробором. Вы, ребята, сами по себе, а я – сама по себе. Вам нет до меня
дела, почему вы меня должны волновать? И на выборы больше не хожу и не буду.
А вот Жирный,
наоборот, в начале 90-х ударился в политику, прямо-таки в детство впал.
Баллотировался куда-то, полной фигней страдал. Однажды приехал поздравить нас с
мамулей с днями рождения, а на нем значок «Партия, дай порулить!» Ну смех и
грех. И меня привлекал к этим своим выборам дурацким, и друзей своих. Отказать
родному брату в помощи я не могу, но хлопоты были заведомо пустыми, ежу
понятно.
Последний
всплеск политической активности был у Жирного в 1995 году, когда он подвизался
в качестве политического менеджера в «Круглом столе бизнеса России» и
параллельно баллотировался в Московскую Думу, если не ошибаюсь. Он опять
призвал меня, я привела еще нескольких девчонок, и мы неделю, как негры, писали
какие-то списки. Правда, на этот раз за деньги, фирма платила.
Эти выборы все
равно обломались. К тому же, у Жирного произошла очень крупная неприятность с
далеко идущими последствиями. Накануне выборов, чуть ли не в пятницу 13-го, он
попал в серьезную аварию на недавно купленной «Волге». Водит он очень
аккуратно, но это был темный и скользкий декабрьский вечер. Его подрезали
справа, машину вынесло на встречную полосу и произошло лобовое столкновение с «Фольксвагеном».
«Волга» оказалась гораздо крепче: у нее был всего лишь помят капот, а Жирный
отделался ушибами и рассеченной губой. У иномарки же целым остался только
багажник, восстановлению она не подлежала. А водитель загремел на неделю в
реанимацию, потом еще долго лежал в больнице. Счастье, что не стал калекой.
Разбирательство длилось долго, в результате Жирный получил условный срок и
попал на бабки в размере стоимости «Фольксвагена»: 14000 у.е. Половину долга
они погасили, продав гараж, а остальное Жирный до сих пор выплачивает по
исполнительному листу.
Авария эта
Жирного серьезно подкосила: после первого сильного шока он ушел в глубокую
депрессию почти что до лета, да и пить стал гораздо больше, чем раньше. Мне его
ужасно жаль, но поделать я здесь ничего не могу, хотя и пыталась. Братец у меня
большой мальчик, всякие разговоры, как правило, пресекает в зародыше. А ведет
себя зачастую неадекватно и это серьезно пугает.
Возможно, все
было бы не так страшно, если бы он был единственным «питухом» в своей семье. Но
Татьяна тоже расслабляется водочкой с ним или без него. Я это не раз наблюдала
и смею заверить, что во хмелю любимая невестка агрессивна и провоцирует супруга
(вольно или нет – не знаю). Так что скандалы там нередки, особенно «болдинскими
осенями», когда у обоих обострение. Однако не разводятся. Татьяна не хочет
делить квартиру, а Жирный – из принципа. Он мне так и сказал:
– Бабушка наша развелась, родители развелись,
ты со своим – тоже. Я не буду.
Печально,
девицы. А что делать…
Мария, кажется давно это было, я имею ввиду 19 августа, но стоит вспомнить, отчетливо проступают подробности. Я в это время была на работе, помню танки шли на Москву с жутким грохотом по асфальту. Их в окно видели, долго шли. Было страшно, страшно от неизвестности, неизбежности чего-то, что от тебя не зависит. А вот цены как-то стерлись из памяти, наверно потому, что очень часто менялись.
ОтветитьУдалитьДа, это были страшные дни. И насчёт цен согласна.
Удалить