На четвертом курсе нам
пришлось учиться во вторую смену, заканчивали довольно поздно. Одна из моих
подруг, Верунчик, жила в Электростали, общежитие ей почему-то не дали. До этого
она каждый день каталась домой, тратя на дорогу 3 часа в один конец. Мы с мамулей
к тому времени остались вдвоем, места было предостаточно, и я предложила
Верунчику пожить у нас, что она и делала весь четвертый курс.
А самое начало этого
курса ознаменовалось поездкой на картошку. Это было похуже Астрахани, но не
намного.
Нам раздали на выбор
телогрейки и шинели, мы остановились на шинелях и не пожалели. Еще получили
здоровенные резиновые сапоги, в которые залезали прямо в кедах. Важно было кеды
не зашнуровывать, а то потом приходилось подолгу разъединять человека с
сапогами общими усилиями под дикие крики потерпевшего.
Поселили нас на краю
деревни в трех домиках с двумя входами каждый, с террасами. В одном из домиков
была кухня и столовая. Наша половина дома называлась «Сlub 40*», половина другого
дома, где жили наши мужики, почему-то «Manada Club».
Террасы мы все разрисовали, нашу украшал лозунг: «Лошадь, убитая никотином,
тоже съедобна!», с соответствующими иллюстрациями.
Сентябрь был холодный, с
частыми дождями и даже снегом. Мы с Раиской, Верунчиком и Галкой занимали
дальнюю маленькую комнату. Окно занавесили одеялом, чтобы не так дуло. Спали не
раздеваясь, укрываясь поверх одеял шинельками. Раиска чуть не спалила свою на
взятом где-то обогревателе, вони было еще больше, чем дыма.
Потом в нашу дикую
бабскую компанию, в пустующую комнату подселили ребят с другого курса. Ребята
оказались свои и значительно обогатили наш песенный репертуар. Звали их Вовец,
Славец, Юрец и Евген. Впоследствии Мухина вышла замуж за Евгена, а Раиска – за
Славца.
Я там начала гулять с
Мишкой Цукановым, из «Манады», и не прогадала. У них в компании были очень
деловые мужики, не то, что наши менестрели. Один из них, Ашот, помогал на кухне
и всегда был при мясе. К тому же они наладили бартер с деревенскими бабульками:
за мешок-другой картошки с поля всегда имели огурцы, грибы, яблоки, мед и
прочие вкусные вещи. Умыкнули на ферме фляги из-под молока и разбодяживали в них
брагу из яблок и дрожжей. Пойло получалось жуткое, настоящий галлюциноген.
В пределах прямой
видимости у нас был магазин, где мы отоваривались кубинским ромом и яблочным
вином, «бильмицином». У магазина был один недостаток – там никогда не принимали
бутылки, их ребята мешками возили сдавать куда-то далеко.
Работали мы в две смены.
На комбайне еще ничего, а вот сортировка – это что-то жуткое! Такой транспортер,
на который надо кидать лопатой картошку, а она там как-то разделяется на
крупную, среднюю и мелкую. Пыль и грязь летят во все стороны, приходилось надевать
на голову сложенный углом мешок, закрепляя его на поясе веревкой. К концу
работы спасительный мешок покрывал толстый слой грязи.
Картошку пекли прямо на
поле. Особенно здорово было печь ее в ведре: мыли картошку на ферме, а ведро с
ней опрокидывали в костер. Она получалась вся розовая и очень вкусная.
Заросли мы там
капитально, только первые дни погода позволяла самым закаленным хоть как-то
помыться в речке, а в местную щелястую баню мы попали только один раз, с
горячей водой была напряженка.
Приезжал туда на
некоторое время папуля в качестве руководства, поглядел на дитя квадратными
глазами и уехал.
Под конец нам жутко
осточертели холод и грязь, и в начале октября наша смена устроила забастовку,
требуя отправки в Москву. Мы должны были в тот день работать вечером, но
разбежались по окрестным лесам, не дожидаясь приезда с полей первой смены. Те,
честно, как дураки, отработав свое, страшно обиделись и объявили нам бойкот:
решили оставить без ужина. Мы же из лесов вернулись голодные и веселые, пришлось
под «Варшавянку» брать столовую штурмом. Начальство побегало по потолку,
пожурило, но вскоре нас отправили домой. Потом выяснилось, что был приказ
вернуть студентов в Москву до конца сентября, но возникли какие-то проблемы.
Если бы мы забастовали еще в сентябре, пришлось бы нам туго. Хрен бы с ним, с
комсомолом любимым, но могли бы и из института попереть. На прощанье мы
устроили колоссальную гульку, которая продолжалась и в автобусах.
Жили мы дружно и весело,
тусуясь у меня, в общаге или в немногочисленных тогда кафе и барах. Общежитие
наше состояло из двух корпусов, старого и нового, соединенных переходом. Новый
корпус был поцивильнее, с комнатами на двоих, туда селили старшекурсников. Изо
всех комнат неслись Тухмановские «Ваганты», а вьетнамцы традиционно жарили
селедку.
Однажды мы с Галкой и
Раиской нашли 3 рубля у калитки в парк и отправились на ВДНХ кутить. Там
имелась славная чебуречная, где можно было взять стакан-другой красного вина.
Галку тогда отказались обслужить вином, приняв за малолетку. Пришлось ей со
слезами на невинных голубых глазах показывать паспорт.
С Большаковой мы тоже в
той чебуречной бывали, а потом перебрались в бар на втором этаже у круглого
гастронома. Из коктейлей там были дежурные «Привет», «Шампань» и «Осень». Было
очень здорово сидеть на высоких табуретках у стойки и трепаться с болтливой
барменшей.
Потом нашли еще один бар
на Белорусской, за часовым заводом. Был он поцивильнее, со швейцаром и
гардеробом, вход туда стоил 3 рубля, на которые выдавался коктейль из того же репертуара
и закуска на выбор. В баре был красный полумрак, витражи на окнах, только дуло
откуда-то немилосердно, в какой угол ни забейся.
В те благословенные
времена в ресторане можно было посидеть за червонец, проблемой было туда
попасть. Однажды была с Жирным и его командой в «Арбатском». Они традиционно
посещали всей капеллой какой-нибудь ресторан примерно 1 апреля, так как у
многих из их компании вокруг этой даты были дни рожденья. Мне там не особенно
понравилось: здоровый зал, по обе стороны от нашего стола гуляли две свадьбы,
которые старательно устраивали нам стерео, запевая одну и ту же песню с
отставанием на пару тактов.
Выйдя из ресторана, мы
увидели дикую картину: масса свободных такси вечером субботы. Накануне такси
подорожало вдвое, и народ еще не оправился от шока, жидился. В метро Жирный
начал бегать вверх по идущему вниз эскалатору. Кто-то из возмущенных граждан
ему крикнул:
– Ты что творишь, черт
бородатый?!
– Моя борода, что хочу,
то и делаю! – важно ответил мой любимый братец.
*
Мои электронные книги можно найти здесь.
Мои электронные книги можно найти здесь.




Да, представляю какие у вашего папы были глаза, когда он приехал к вам на картошку! Видок на фотках еще тот, но все равно с улыбкой вспоминаете те времена.
ОтветитьУдалитьДа как же без улыбки-то? Мы и там ржали постоянно :)))))
УдалитьМария, добрый вечер! Как-то неожиданно гуляя по сайтам с Дюкановской диетой, попала снова к вам! И не пожалела!!! Прочитала с большим интересом и удовольствием эту часть, понимая что остальные тоже хочется прочитать))) О, что не говори а отработки в колхозах были для нас как серпом... Однако именно о них воспоминания самые яркие))) особенно на первом курсе, где никого толком не знал... и эти плантации картошки, капусты , моркови сближали нас и по-своему учили видеть каждого в процессе выживания в спартанских условиях!!! )))
ОтветитьУдалитьЗдравствуйте, Наталья. Да, все эти картошки и стройотряды сближали народ :)))
УдалитьБуду рада, если вы прочтёте остальные части "Слова без дела". Они в рубрике "по волнам памяти".
Интересно было рассматривать фотографии и читать, тем более, что тоже частенько выезжали в села, поднимать сельское хозяйство ))
ОтветитьУдалитьЖаль, с картошки мало осталось фотографий.
УдалитьКак же вкусно написано))) и какая классная была жизнь. Студенчество самые лучшие времена. Я всегда студенческие проделки вспоминаю с особенной нежность.
ОтветитьУдалитьСогласна: студенчество - лучшее время в жизни :)
УдалитьЧитаю и вспоминаю студенческую жизнь, здорово жили, весело!
ОтветитьУдалитьЭто верно - не скучали :)
УдалитьДа, поездки эти были запоминающиеся, правда таких уж экстремальных у нас не было. Но то, что было весело - это точно.
ОтветитьУдалитьА мы вот с экстримом веселились :)
УдалитьМария, как все было классно и весело!!! Я увы, не была в стройотрядах, училась потом в вузах - вечерне, заочно. Нас с работы в обязаловке загоняли на свеклу сахарную на выходные))) в Казахстане. А потом, когда переехали на Украину, вот тут началось раздолье. На помидоры, черешню. Народ заводской страдал, плевался на помидоры, а мне такой кайф был их собирать. И все равно есть что вспомнить: как жили, как шкодили, как любили)))
ОтветитьУдалитьЭто точно, в те благословенные времена на червонец можно было упиться и угуляться в ресторане, а остальное забрать с собой - что мы и делали. И все равно, даже в шинелях и брызговиках русские красавицы краше всех заграничных мадамов. Такие мы и остались - веселые, с юмором, неунывающие. Как недавно мне одна сказала: А чему радоваться, старая она уже, внуки. Да ни фига, я еще не все спела, то о чем хотела. Продолжаю жить и радоваться. Спасибо за фотки: уже много раз пересмотрела и многое свое вспомнила.
Очень верно вы сказали насчёт радости, Надежда. Нам её до конца жизни хватит :)
УдалитьОтличный пост!!! До сих пор вспоминаю свои советские студенческие годы. Прекрасные были времена - жили весело и дружно.
ОтветитьУдалитьКак здорово, когда есть что вспомнить. Правда, не обо всём внукам расскажешь :)))
УдалитьВаша статья вернула меня в студенческие годы и воспоминания нахлынули так ярко, как будто это было вчера.
ОтветитьУдалитьТак это же замечательно! :)
УдалитьВспомнила свой барак, где мы жили, всегда пока усну все звезды сосчитаю, крыша была дырявая. Только в дождь было совсем не весело, но все же мы ржали как сумасшедшие.
ОтветитьУдалитьЗначит, и в бараке было над чем поржать. А это - главное :)))
Удалить