20 Слово без дела. Часть 7

На четвертом курсе нам пришлось учиться во вторую смену, заканчивали довольно поздно. Одна из моих подруг, Верунчик, жила в Электростали, общежитие ей почему-то не дали. До этого она каждый день каталась домой, тратя на дорогу 3 часа в один конец. Мы с мамулей к тому времени остались вдвоем, места было предостаточно, и я предложила Верунчику пожить у нас, что она и делала весь четвертый курс.

А самое начало этого курса ознаменовалось поездкой на картошку. Это было похуже Астрахани, но не намного.

Нам раздали на выбор телогрейки и шинели, мы остановились на шинелях и не пожалели. Еще получили здоровенные резиновые сапоги, в которые залезали прямо в кедах. Важно было кеды не зашнуровывать, а то потом приходилось подолгу разъединять человека с сапогами общими усилиями под дикие крики потерпевшего.

Поселили нас на краю деревни в трех домиках с двумя входами каждый, с террасами. В одном из домиков была кухня и столовая. Наша половина дома называлась «Сlub 40*», половина другого дома, где жили наши мужики, почему-то «Manada Club». Террасы мы все разрисовали, нашу украшал лозунг: «Лошадь, убитая никотином, тоже съедобна!», с соответствующими иллюстрациями.

Сентябрь был холодный, с частыми дождями и даже снегом. Мы с Раиской, Верунчиком и Галкой занимали дальнюю маленькую комнату. Окно занавесили одеялом, чтобы не так дуло. Спали не раздеваясь, укрываясь поверх одеял шинельками. Раиска чуть не спалила свою на взятом где-то обогревателе, вони было еще больше, чем дыма.

Потом в нашу дикую бабскую компанию, в пустующую комнату подселили ребят с другого курса. Ребята оказались свои и значительно обогатили наш песенный репертуар. Звали их Вовец, Славец, Юрец и Евген. Впоследствии Мухина вышла замуж за Евгена, а Раиска – за Славца.

Я там начала гулять с Мишкой Цукановым, из «Манады», и не прогадала. У них в компании были очень деловые мужики, не то, что наши менестрели. Один из них, Ашот, помогал на кухне и всегда был при мясе. К тому же они наладили бартер с деревенскими бабульками: за мешок-другой картошки с поля всегда имели огурцы, грибы, яблоки, мед и прочие вкусные вещи. Умыкнули на ферме фляги из-под молока и разбодяживали в них брагу из яблок и дрожжей. Пойло получалось жуткое, настоящий галлюциноген.

В пределах прямой видимости у нас был магазин, где мы отоваривались кубинским ромом и яблочным вином, «бильмицином». У магазина был один недостаток – там никогда не принимали бутылки, их ребята мешками возили сдавать куда-то далеко.

Работали мы в две смены. На комбайне еще ничего, а вот сортировка – это что-то жуткое! Такой транспортер, на который надо кидать лопатой картошку, а она там как-то разделяется на крупную, среднюю и мелкую. Пыль и грязь летят во все стороны, приходилось надевать на голову сложенный углом мешок, закрепляя его на поясе веревкой. К концу работы спасительный мешок покрывал толстый слой грязи.

Картошку пекли прямо на поле. Особенно здорово было печь ее в ведре: мыли картошку на ферме, а ведро с ней опрокидывали в костер. Она получалась вся розовая и очень вкусная.

Заросли мы там капитально, только первые дни погода позволяла самым закаленным хоть как-то помыться в речке, а в местную щелястую баню мы попали только один раз, с горячей водой была напряженка.

Приезжал туда на некоторое время папуля в качестве руководства, поглядел на дитя квадратными глазами и уехал.

Под конец нам жутко осточертели холод и грязь, и в начале октября наша смена устроила забастовку, требуя отправки в Москву. Мы должны были в тот день работать вечером, но разбежались по окрестным лесам, не дожидаясь приезда с полей первой смены. Те, честно, как дураки, отработав свое, страшно обиделись и объявили нам бойкот: решили оставить без ужина. Мы же из лесов вернулись голодные и веселые, пришлось под «Варшавянку» брать столовую штурмом. Начальство побегало по потолку, пожурило, но вскоре нас отправили домой. Потом выяснилось, что был приказ вернуть студентов в Москву до конца сентября, но возникли какие-то проблемы. Если бы мы забастовали еще в сентябре, пришлось бы нам туго. Хрен бы с ним, с комсомолом любимым, но могли бы и из института попереть. На прощанье мы устроили колоссальную гульку, которая продолжалась и в автобусах.

Жили мы дружно и весело, тусуясь у меня, в общаге или в немногочисленных тогда кафе и барах. Общежитие наше состояло из двух корпусов, старого и нового, соединенных переходом. Новый корпус был поцивильнее, с комнатами на двоих, туда селили старшекурсников. Изо всех комнат неслись Тухмановские «Ваганты», а вьетнамцы традиционно жарили селедку.

Однажды мы с Галкой и Раиской нашли 3 рубля у калитки в парк и отправились на ВДНХ кутить. Там имелась славная чебуречная, где можно было взять стакан-другой красного вина. Галку тогда отказались обслужить вином, приняв за малолетку. Пришлось ей со слезами на невинных голубых глазах показывать паспорт.

С Большаковой мы тоже в той чебуречной бывали, а потом перебрались в бар на втором этаже у круглого гастронома. Из коктейлей там были дежурные «Привет», «Шампань» и «Осень». Было очень здорово сидеть на высоких табуретках у стойки и трепаться с болтливой барменшей.

Потом нашли еще один бар на Белорусской, за часовым заводом. Был он поцивильнее, со швейцаром и гардеробом, вход туда стоил 3 рубля, на которые выдавался коктейль из того же репертуара и закуска на выбор. В баре был красный полумрак, витражи на окнах, только дуло откуда-то немилосердно, в какой угол ни забейся.

В те благословенные времена в ресторане можно было посидеть за червонец, проблемой было туда попасть. Однажды была с Жирным и его командой в «Арбатском». Они традиционно посещали всей капеллой какой-нибудь ресторан примерно 1 апреля, так как у многих из их компании вокруг этой даты были дни рожденья. Мне там не особенно понравилось: здоровый зал, по обе стороны от нашего стола гуляли две свадьбы, которые старательно устраивали нам стерео, запевая одну и ту же песню с отставанием на пару тактов.

Выйдя из ресторана, мы увидели дикую картину: масса свободных такси вечером субботы. Накануне такси подорожало вдвое, и народ еще не оправился от шока, жидился. В метро Жирный начал бегать вверх по идущему вниз эскалатору. Кто-то из возмущенных граждан ему крикнул:

– Ты что творишь, черт бородатый?!

– Моя борода, что хочу, то и делаю! – важно ответил мой любимый братец.

*
Мои электронные книги можно найти здесь.