В этой части рассказывается о лете 2002 года. Самое начало пост-Диановского периода, который обернулся для меня почти постоянным поиском работы. Впрочем, конкретно это лето я провела недурно.
Незадолго до
моего бесславного исхода из «Дианы» Степа сказал, что у него в магазине хотят
ввести должность администратора торгового зала, и они не против рассмотреть мою
кандидатуру. Почему нет? Мне на тот момент совершенно не хотелось продолжать
работать с деньгами. В сущности, я их буквально видеть не могла, аж тошнило. Зашла
в магазин, поговорила с директором по развитию, Арманом. Все, что он говорил,
меня в принципе устраивало.
К Градусовой я съездила, конечно. Но ее предложение совсем не устроило: она сватала мне
работу кассира в холле. Опять наличка и обожаемые клиенты, от которых я
за два года успела благополучно отвыкнуть. Да и зарплата меньше, чем пообещали
в магазине. Я Градусовой честно сказала, что есть другой вариант, что хочу
подумать и попробовать себя в иной области. Мадам не обиделась.
Расстались мы очень тепло, наизвинявшись друг перед другом до изумления. Я за
то, что не оправдала ее ожиданий и рекоммендаций, а она – за то, что втравила
меня в эту парашу.
Отдохнуть мне
Арман не дал, предоставив всего один день. Единственное, что успела, это
сходить в паспортный стол вместе со Степой. У нас до сих пор были старые
паспорта, никак не могли поменять. Там нас обрадовали: сказали, что паспорта
будут не раньше, чем через месяц.
И вот пошла я в
магазин администратором, смех и грех. Конечно, хорошо работать в двух шагах от
дома. Но это всё, чего там было хорошего. Сразу же начались сюрпризы.
Во-первых, Арман заявил, что мне надо будет выходить по субботам, хотя бы
первое время. А как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.
Во-вторых, он не удосужился в первый же день представить меня Большой Армянской
Маме, которая всем там и заправляла. Не знаю, почему он этого не сделал, но
Маме не понравилось. И я ей не понравилась тоже. Возможно, ей не устраивала
сама идея Армана завести администратора, как знать? Во всяком случае, взгляды
на мои обязанности у них оказались совершенно разными. Арман упирал на порядок
в торговом зале, своевременных подачах, наличии всех ценников. Мама считала,
что я должна строить продавцов. Я пыталась делать, что могла, и меня всё это не
очень радовало. Ну не моё! К тому же, Мама заявила, что за первый месяц
мне заплатят только половину оговоренной суммы. Тоже не здорово.
Продолжалась такая
тягомотина недолго, недели три. Потом Мама призвала меня к себе и объявила
царскую волю: в моих услугах не нуждаются. Я даже не потрудилась скрыть радость,
получила расчет и свалила. Карьера в торговле не задалась.
После этого
решила все-таки отдышаться, осмотреться, короче – отдохнуть. Лето начиналось на
редкость жаркое, я была основательно вымотана, работать не хотелось совершенно.
Голодная смерть нам не грозила, кое-какие подкожные накопления имелись.
Еще в мае, через
пару дней после того, как я отдала паспорт на обмен, мне позвонили сразу
несколько человек из НИИПа с благой вестью: какой-то холдинг скупает наши
акции, причем за очень хорошие деньги. НИИП в свое время акционировался,
превратившись в ЗАО «АВЭКС». Всем сотрудникам сунули в зубы по сертификату на
владение акциями в количестве 7 (семи) штук. После этого лет пять ничего не происходило,
а потом стали выплачивать ну очень смешные дивиденды: примерно на пару бутылок
пива.
Я, конечно,
ездила их получать. Это был неплохой повод повидать старых знакомых. Но кроме
как с Ларсеном нормально пообщаться не получалось ни с кем из оставшихся там в
живых. Встречали как-то уж очень неприятно, чуть ли не обнюхивали: во что
одета, как выглядишь, а сколько получаешь? Гораздо приятнее было встречаться
там с теми, кто тоже давно уволился. Нормальные люди, без всех этих заморочек.
Просто радовались встрече, общались по-человечески.
И тут народ,
который в НИИПе уже давно не работал, стал усердно эти акции продавать. Я приуныла: был необходим паспорт, а мне его предстояло ждать почти
месяц, могла и не успеть капусты нарубить. Но все обошлось. Когда паспорт был
получен, я позвонила в НИИП и поговорила с Рыбаковой. Она поведала, что я есть
в списке одного из многочисленных НИИПовских евреев, а также назвала время,
когда надо подъехать. Созвонилась с Самохой, и мы договорились там встретиться.
Повидались, пообщались, и я сдала свой сертификат почти за 17 тысяч тугриков.
На радостях купила
себе и Степе по мобильному телефону. Давно хотела, да все руки не доходили. А
при поисках работы он необходим, чтобы не быть привязанной к дому в ожидании
звонков.
В июне я искала
работу довольно вяло. Покупала газеты, ходила в компьютерный клуб, рассылала резюме через интернет. А больше ездила к Наташке на дачу. Там впервые
увидела Наташкину подругу, о которой раньше только слышала, – Юльку Гинтер.
Занятная баба, но очень нервозная. Легко поддается депрессиям и пьет
многовато, отдавая предпочтение джин-тонику. Они с Наташкой превратили участок
в настоящий цветник. Ездили они на Юлькиной «Оке», и смотрелась честная
компания в этом «взбесившемся кресле» офигительно. На заднем сиденье
Наташка с Мэром, Юлька за рулем, а рядом с ней – Крита, здоровенный леонбергер.
Эту суку надо видеть! Причем, она еще вовсю кокетничала с другими участниками
дорожного движения, добросовестно создавая условия для пробок и аварийных
ситуаций.
Я на даче
работами по саду–огороду не занималась. Перемыв с утра посуду, накопившуюся за
предыдущий день, я считала свой долг перед обществом выполненным. Общество не
возражало, и все дни я проводила на лавочке под пляжным зонтом или на
раскладушке под яблоней. Читала, разгадывала японские кроссворды, писала эти
самые мемуары.
Работа не
находилась, но я не шибко переживала. Из агентства по трудоустройству мне
поступило по очереди два разных предложения на одну типографию недалеко от
метро Дмитровская, однако там не сложилось. Жаль, но видно действительно не
судьба мне работать в полиграфии.
В июле я уехала
на три недели к матушке в деревню. Жара стояла немилосердная, да и жизнь там
гораздо дешевле, чем в Москве. Уехала я, как всегда, первой электричкой, в
Твери взяла такси, так что на месте была уже в 9 часов. Мамуля еще дрыхла, а
достучаться при ее-то глухоте не представлялось возможным. Я переоделась у
крыльца, попаслась в огороде, сходила погулять. Проснулась маменька только
где-то в полдвенадцатого и долго извинялась за причиненное неудобство. Чтобы
мамуля извинилась?! На моей памяти такое случилось в первый и последний раз.
Делать в Козлове
было практически нечего. Ходила, конечно, в лес, но по такой жаре это не очень
приятно. На речке или ребятня торчала, или вообще какая-нибудь компания с
машиной, в которой истошно орало радио. Грибов не было. Ходили с мамулей на
горы за черникой. А так я валялась с книжкой или играла в телефонные игры. Как
выяснилось, мобильник в деревне не берет: связь прекратилась примерно на
полпути от Лихославля.
Вернулась я в
Москву в самом конце июля и застала Степу с Милой ещё в любви и согласии. Пока
меня не было, сладкая парочка жила у нас и вела совместное хозяйство. Но вскоре
Мила объявила, что им надо расстаться и удалилась к себе на дачу для
обдумывания этого вопроса. Степа бегал по потолку и надеялся на лучшее. Но
расставание все же состоялось.
Я возобновила
поиски работы. Предложения были, но либо недобросовестные, либо просто
неудобные. Ближе к концу августа я обратилась в кадровое агентство и вскоре
получила оттуда предложение, которое показалось мне действительно интересным.
Требовался бухгалтер-кассир в ДК МАИ, недалеко от «Сокола». Съездила туда на
собеседование, моя кандидатура их тоже устроила. В общем, 4 сентября я вышла на
работу.
Комментариев нет:
Отправить комментарий