2 Вернуться до снега. Отрывок 4

     Дела домашние, дела семейные... Хорошо, когда они есть. Но отдыхать от любимого семейства тоже иногда надо. Вот старшие Каширины и решили отправиться на отдых. Да не куда-нибудь к морю, как обычно, а в горы...

Супруги Каширины с ветерком ехали по одной из юго-восточных дорог, которая вела в облюбованный для отдыха мир. Мотор старого верного «Хаммера» почти не оскорблял утренней тишины, разлитой над холмами. В пределах Перекрестка все механизмы работают на магии и шумят куда меньше, чем в любой другой точке Вселенной. После пересечения Порога придется перейти на бензин, а пока можно наслаждаться щебетом птиц.
Оба молчали. Людям, прожившим в горе и в радости без малого четверть века, вовсе не обязательно разговаривать, чтобы понимать друг друга. В большинстве случаев не требуется даже умение читать мысли. Достаточно беглого взгляда, чтобы уразуметь, о чем молчит дражайшая половина. В настоящий момент и Галка, и Петрович еще не оторвались мыслями от дома и многочисленных домочадцев. И то, в каком настрое оставили они некоторых членов семьи, радовать супругов никак не могло.
Ванька с Алиной были очень недовольны внезапным отъездом Макса и джинна. Оказывается, они имели некие долгосрочные планы, а без Гасана осуществить их было невозможно. И во время завтрака всем пришлось выслушивать возмущенные сетования натуралистов на эту тему. Фанаты зоопарка, видите ли, насилу дождались наступления лета в одном богатом экзотическими животными мире, и собирались на днях туда отправиться с целью пополнения своей коллекции. А тут – на тебе, командировка! В другие сезоны туда соваться нет смысла из-за оригинальных повадок местной фауны. А лето в том мире короткое!
Старшие Каширины в дискуссию не вступали, предоставив молодежи возможность выпустить лишний пар. Не маленькие, в конце концов, и сами прекрасно понимают, что возмущаются не по делу. Экспедиция и служебная командировка – вещи несоизмеримые. Петрович даже не стал задавать закономерно возникший вопрос о том, что за радость иметь в зоопарке животных, большую часть года проводящих в укромных норах. Иначе завтрак неминуемо превратился бы в страстную лекцию, исполненную на два голоса. А так, не встретив живого отклика, парочка зоологов побухтела, да и утихла с недовольным видом.
Кроме них, сокрушавшихся по Гасану, крайне надутой выглядела Ленка. Молодая мамаша еще накануне вечером, когда родители объявили о своем отъезде, попыталась устроить что-то вроде скандала. Не обоим, правда, а одной Галине, но та не сочла претензии дочери заслуживающими пристального внимания.
– Мам! Я понимаю – на неделю уехать, на две, – кипятилась Алена, – но вы же собираетесь надолго!
– И что? – спокойно спросила Галина, давая понять, что вести разговор на повышенных тонах не намерена.
Ленка, для выяснения отношений затащившая мать в библиотеку, не только плотно закрыла дверь, но и опечатала ее заклинанием, исключающим подслушивание. Но это вовсе не значит, что можно орать, как на базаре.
– А то, что Герси балует Шурика!
– Не замечала.
– Она все время носит мелкого на руках и вообще…
Галина усмехнулась:
– Очень красноречиво, особенно – «вообще». Проводи с ребенком больше времени сама, и тогда он точно не разбалуется.
– Вот вся ты в этом! – в сердцах выкрикнула Алена.
– Может быть. А тебе не кажется, что одновременно две бабушки на одного внука многовато? Мы как-то обошлись вообще без них, только с Верой.
– Сравнила тоже!
– И впрямь сравнивать нельзя, – серьезно кивнула Галина, соглашаясь. – У нас с отцом родилась сразу пара бандитов, а у тебя пока один попрыгунчик. Чего ты добиваешься, собственно? Полностью сбагрить ребенка на бабок, а тебе его чтобы только кормить приносили? Прямо в поле, да? А может, вообще кормилицу нанять? Остынь, девочка, ты себе не хомяка завела и не аквариум с рыбками.
Алена, хоть и смутилась немного, позиций сдавать не собиралась:
– Я, между прочим, теряю квалификацию!
– Не между прочим, а по уходу за ребенком. И грош цена квалификации, которую можно потерять за год-полтора. Смотри, Аскену такого не ляпни: он не поймет. Не так уж велика жертва, Лен, – уже мягче продолжила Галина, сочувственно глядя на покрывшуюся багровыми пятнами дочь, – всего какой-то год. Пролетит, и не заметишь. Обожаемая Инспекция никуда от тебя не денется, подождет.
Ленка, до сих пор нервно метавшаяся по комнате, рухнула в ближайшее кресло и проскулила:
– Да-а-а… Тебе хорошо говорить! Аскен теперь девочку хочет!
– А ты что думала: вышла замуж и в сказку попала? Супруги – это пара волов в одной упряжке, как известно. Добровольная каторга с неопределенным сроком отбывания. Мягко и ненавязчиво уговори его подождать со вторым ребенком.
– А может, ты?
Галина протестующе взмахнула рукой:
– Ну уж нет! Разбирайтесь сами. Я в ваши внутрисемейные дела не полезу.
– Ты не представляешь, какой он упрямый!
– Неужели упрямее отца? – хихикнула Галка. – Ты, главное, не пытайся переупрямить Аскена. Только хуже будет. Сосредоточься на воспитании Шурика, а не мужа. На этом поприще есть надежда добиться положительного результата. И еще имей в виду: наши с тобой напарники по каторге люди рисковые и даже отчаянные. Таких надо беречь.
Ленка недоуменно округлила глаза, уже забыв о негодовании по поводу бессовестного отъезда родителей:
– Рисковые? Ты о чем?
– О том, что мы с тобой – собачницы. А мужики в большинстве своем предпочитают кошатниц. Почему? Очень просто. Собаку, чтобы с нею было удобно жить, требуется подчинить себе. Чем собачники и занимаются. К кошке же можно только приспособиться, ведь она не стайное животное.
– Ты упрощаешь, – поморщилась Алена.
– Конечно. Но это не значит, что я сильно ошибаюсь.

Машина затормозила, и Галку слегка качнуло вперед.
– Очнись, дорогая: Порог показался, – окликнул ее муж, тронув рукой колено.
– Вижу, – кивнула она, стряхивая с себя воспоминания о дебатах со старшей дочерью.
Ох, как нелегко с ними! А что будет, когда остальные дети, как родные, так и приемные, обзаведутся семьями? Цыганский табор, обосновавшийся на постоялом дворе, и ничего больше. Нет, надо ребят отселять, хотят они этого или не очень. Родственников, как известно, предпочтительнее любить на расстоянии.
Перед Порогом полагалось тормозить всем без исключения: и пешим, и конным, и более продвинутым путешественникам. Никогда не знаешь, движется ли кто-нибудь навстречу тебе. Так зачем же создавать аварийную ситуацию, рискуя столкнуться лоб в лоб с другим путником? Если ты уже ступил в густой туман Порога, столкновения не страшны, но в непосредственной близости от него требуется соблюдать осторожность.
«Хаммер» на черепашьей скорости подкатил к плотному белому облачку, лежащему прямо на дороге. Сколько бы раз ты ни оказывался перед ним, всегда возникает чувство протеста. И чем больше Порогов уже пересечено, тем сильнее это чувство. Поскольку ты знаешь, что на следующем шаге растворишься в этом облаке, потеряв все, и в первую очередь – самого себя. Краткий, но очень страшный и неприятный момент. И всегда остается сомнение: а ты ли шагнешь на дорогу по ту сторону Порога, или это будет уже кто-то другой, присвоивший твою личность?
Автомобиль нырнул в туман, и время исчезло. Не стало вообще ничего и никого. Здесь каждый оказывается сам по себе, на миг лишившись всех чувств. Но тут же, не позволяя испугаться и отчаяться по-настоящему, мгла Порога смыкается позади, а все утраченное возвращается.
Путники, одинаково зажмурившись, поспешили наколдовать себе темные очки. Тонированные стекла машины не спасали от ослепительного сверкания снегов и бьющего в глаза солнца. Вокруг, куда ни кинь взгляд, наблюдалось лишь множество оттенков голубизны да непорочный белый цвет. Зимний горный пейзаж покорял безмолвным величием.
Чуть отъехав от Порога, Петрович остановил машину и повернулся к жене:
– А?
– Да, – согласилась Галка. – Мы не разгневаны.
Мысли о домашних проблемах остались по ту сторону Порога, и правильно сделали. Отпуск – не время для подобных размышлений. С этой самой минуты сбежавшие из дома дедушка с бабушкой начинают активно отдыхать и развлекаться.
– Сколько ехать до отеля? – спросила Галина, налюбовавшись окружающим великолепием.
– Около часа, если сильно не гнать. Да здесь и не разгонишься.
– Этого времени мне хватит.
И она, достав из бардачка толстый каталог горнолыжного снаряжения, принялась неторопливо его листать.
– Чего ты там забыла? – полюбопытствовал Петрович. – Мы же решили взять все напрокат.
– Но надо иметь представление, что именно брать. И потом, лично меня больше интересуют костюмы, чем сами лыжи, в которых я ни ухом, ни рылом.
– Костюмы – это святое, – серьезно согласился Игорь.
– А то нет! Не собираешься же ты на курорте в задрипанных джинсах выступать?
Петрович почти достоверно возмутился:
– С каких это пор мои джинсы стали задрипанными? Ты во что вообще мужа одеваешь, мать?
– Тебя одевают пристойно, не возникай, – отмахнулась Галка. – Но на курортах, как я слышала, все друг перед другом выпендриваются. А поскольку техникой скоростного спуска или фристайла мы с тобой никого поразить не в силах, придется делать упор на внешний вид.
– А без выпендрежа никак нельзя?
– Наверно, можно, – с сомнением ответила супруга. – Но это будет скучновато.
– Хорошенькое же ты мне веселье готовишь: наблюдать, как жена перед всеми подряд вы… это самое.
–  И перед мужем в том числе. Успокойся, уж тебя-то я смогу поразить какой-нибудь эдакой техникой.
– Раздевание под музыку среди сугробов? – оживился Петрович.
– И это тоже, но лучше без сугробов. Смотри, какой миленький шарфик, и перчатки в тон.
– Сделай себе бюстгальтер на меху.
– Обязаловка. И стринги по колено. На редкость сексуально в сочетании с унтами и треухом.

Дорога, начавшаяся на дне широкой долины, вскоре начала извиваться по склону ближайшей горы. Лес, растущий здесь, никак не тянул на звание дремучего. Деревья стояли на приличном расстоянии одно от другого, а кусты, если и росли между ними, сейчас были надежно укрыты и ничем не отличались от обычных сугробов. Очень высокие деревья, преобладающие здесь, имели причудливо изогнутые ветви, начинающиеся почти от земли, и длиннющую, закрученную в спиральки хвою темно-синего цвета. Изредка встречались классические голубые ели, кажущиеся такими родными на фоне прочей экзотики. Снег лежал на ветвях пышно взбитыми сливками и совершенно не гнул их к земле. Тишину безоблачного утра нарушал только одинокий, но на диво энергичный дятел. Самого пернатого барабанщика видно не было, но дерево, на котором он устроился, определить не составляло труда, поскольку лишь с него невесомой искрящейся вуалью осыпался снег.
Галка наполовину опустила стекло, чтобы впустить в кабину не такой уж холодный воздух, пахнущий почему-то арбузом, а вовсе не хвоей.
– Смотри-ка: снегири! – кивнула она на молодую елочку, которая казалась украшенной к Новому Году благодаря облюбовавшим ее лапы красногрудым птицам.
– Сфотографируй, – отозвался Игорь, предпочитающий гастрономические сравнения. – Они, как яблоки. Супер! И зайцы здесь водятся, вон следов сколько. Правда, охота запрещена.
– Ну, с этим ты в других заповедниках наверстаешь. А почему нельзя?
– Лыжники, черт бы их драл, дельтапланеристы… Вон один порхает, видишь?
Над противоположным склоном, почти задевая верхушки самых высоких деревьев, планировал разрисованный под радугу треугольник нешуточного размера. Галка крутанула колечко черненого серебра, надетое на левый мизинец. Простенький и компактный амулет позволял в любых условиях обходиться без бинокля и микроскопа. Дельтаплан увеличился в размерах, и стало видно, что им пытается управлять весьма увесистый человек. Судя по тому, насколько уверенно он терял высоту, управление дельтапланеристу не давалось. Но его щекастое лицо хранило выражение, более подходящее архангелу на боевом посту.
– Что там, мась? – полюбопытствовал Игорь, старающийся не слишком отвлекаться от узкой дороги.
– Похоже, перед нами уже начали выпендриваться, – задумчиво откликнулась Галка. – Других зрителей, кажется, нет. Но и у нас этот товарищ едва ли сорвет аплодисменты.
Дельтаплан вдруг неуклюже клюнул носом, а затем завалился на одно крыло и по широкой дуге устремился к ручью, прыгающему по камушкам далеко внизу.
– Разобьется! – ахнула Галка.
– Искупается точно. Вот он, твой выпендреж.
Петрович остановил машину, и они выскочили на дорогу. В самый последний момент летун ухитрился выровнять дельтаплан. Падения было все равно не избежать, но теперь оно получилось не фатальным, а просто эффектным. Гигантская радужная бабочка глиссером прошлась вверх по течению, быстро теряя скорость, и застряла в камнях.
– Захлебнется.
– Или хотя бы наглотается и простудится. Черт, спускаться долго…
– Будем прыгать?
– Придется. Только я один, ты побудь здесь.
– Но…
– Машину сторожи!
Но прыжок Петровича в долину не состоялся, потому как помощь к незадачливому дельтапланеристу уже спешила. Четыре лыжника в одинаковых бело-голубых костюмах неслись к месту аварии со всех сторон. Зрителям с их верхнего яруса казалось, что они наблюдают показательное выступление по синхронному плаванию. Считанных секунд хватило четырем смазанным зигзагам, припорошенным снежной пудрой, чтобы одновременно сойтись у покореженного дельтаплана. Словно юркие капли ртути, скатившись по стенкам чаши, слились воедино на ее дне.
Галина восторженно поцокала языком:
– Красиво. Это кто ж такие ловкие?
– Служба спасения, надо полагать. Хорошо работают – загляденье.
– И заметь: цветом одежды сливаются с местностью, чтобы отдыхающим глаза не мозолить. Отлично придумано. Это нужно учесть.
– Поехали, Галь. Вон уже и авиетка с крестом прилетела. Больше ничего захватывающего не предвидится.

Вскоре подъем стал более крутым, а деревья почти исчезли. Здесь уже не осталось почвы, которая могла бы прокормить исполинов, – только снег и камень. И вот за очередным поворотом показался въезд в туннель с красочным транспарантом поверху: «Добро пожаловать в Горный Рай!»
– Я, собственно, в рай пока не готова, – заметила Галка. – Что-то они, по-моему, перемудрили. Свет в конце туннеля, и все такое…
– Да брось, нормальное название для курорта.
Галка промолчала, хоть и осталась при своем мнении, на что красноречиво указывали поджатые губы. Покосившись на жену, Петрович легонько пихнул ее локтем и вякнул голосом Карлсона, который живет на крыше:
– Не реви.
– Я не реву.
– Вот так и не реви.
Когда Галка действительно пребывала не в духе, эта присказка ее раздражала еще сильнее. Но сейчас супруг был одарен лишь снисходительной улыбкой.
Туннель оказался прямым, широким и хорошо освещенным. Игорь, следящий за спидометром, оценил его длину в почти три километра. Навстречу никто так и не попался. Это понятно – ведь полдень, когда во всех мирах положено освобождать гостиничные номера, еще не наступил. А поскольку здесь не нужно спешить на самолет или поезд, никто раньше времени с места не тронется.
Пресловутый свет показался задолго до того, как туннель закончился. Когда «Хаммер» въезжал в него, солнце находилось позади. Сейчас же казалось, что оно бьет в глаза, презрев собственный биоритм и прямизну туннеля. Но выяснилось, что это сияют отраженным светом заснеженные вершины, выстроившиеся напротив.
С обширной смотровой площадки, на которую выехала машина, открылся вид, потрясающий монументальностью. Отпускники очутились будто внутри колоссальной алмазной короны с зубцами разной высоты и формы. Эта долина оказалась куда глубже, чем предыдущая. Незамерзшее озеро на ее дне успешно соперничало насыщенностью цвета с небом. Вокруг него, примерно на треть склонов, синели не очень густые леса. А выше, вплоть до небесной лазури, – лишь сияние снегов и голубоватого льда.
Покинув машину, супруги долго стояли у парапета, ограждающего смотровую площадку. Наблюдательный пункт находился практически посередине между небом и землей, немного выше границы леса.
В обе стороны отсюда уходили хорошо накатанные и огражденные со стороны обрыва дороги, которые вскоре скрывались за деревьями. Собственно, это была всего одна дорога, связывающая воедино весь курортный комплекс. В лесу, насколько помнили из просмотра господа Каширины, пряталось множество строений, не мешающих друг другу и совершенно не заметных сверху. А выше, на открытых местах, в рельеф органично вписывались серебристые конструкции фуникулеров.
Галина опять покрутила колечко, и панорама перестала притворяться застывшей. То, что казалось отдельными цветными искорками, превратилось в лыжников (или особей, мнящих себя таковыми). Понаблюдав за некоторыми из них, Галка с довольной улыбкой повернулась к мужу:
– Не думаю, что мы будем слишком отличаться от большинства отдыхающих в худшую сторону.
– Ясен пень, ведь я искал среди курортов для чайников, – согласился Петрович.
– Приятно на старости лет хоть в чем-то почувствовать себя начинающим, да?
– Угу. Но не среди профи. Поехали, масик.
– Подожди, – заупрямилась Галка. – Тебе не грех немного отдохнуть от руля. Чувствуешь, что здесь теплее, чем с той стороны?
– Есть немного. Такой уж микроклимат.
– Знаешь, если бы не размеры…
– То что?
– Я бы сказала, что это место похоже на кратер уснувшего вулкана. На озере нет льда. В зеркале все это не так бросалось в глаза.
– В точку попала, матушка. Хоть не имеешь обыкновения слушать, что тебе говорят, но потом своим умом доходишь. Некогда здесь все бурлило и кипело, а теперь только подогревает снизу. Так, самую малость.
– Вот, значит, каким способом ты решил от меня избавиться, – протянула Галка. – Внезапное и очень эффектное извержение…
– Ага, и самому сгореть в горниле, не сумев отвертеться от супружеских объятий. Хорош пихаться! Туповат я, душа моя, для таких интриг. Предвкушал только купание в озере посреди зимнего пейзажа. Если у тебя есть возражения, можем вернуться.
– И не мечтай. Мои «кошмарогенные» зоны пока молчат.
Имелась в нежном организме Галины Дмитриевны пара точек, которыми она якобы чувствовала опасность: мозжечок и копчик. В них, по выражению носительницы кошмарогенных зон, начинало свербить незадолго до наступления серьезных неприятностей. Не всегда, конечно, но с достоверностью гораздо большей, чем у прогнозов синоптиков. Случалось, что свербило и не по делу, но редко. Словом, к Галкиным копчику и мозжечку разумнее было прислушиваться, чем игнорировать их.
Обернувшись на странный звук, Галина вздрогнула и непроизвольно прижалась к мужу. По левой дороге в их сторону неслись плечом к плечу два здоровенных гепарда. Пятнистые длинноногие кошки тянули за собой нарты, на которых возлежала укутанная в золотистые меха дама. Держа в одной руке постромки, другой она вращала над головой бич. Его свист гармонично вплетался в скрип полозьев по снегу.
– Как твой копчик? – спросил Игорь, положив ладонь на обозначенную зону.
– Пискнул разок, а теперь безмолвствует.
– Он у тебя молодец, и выглядит классно.
– Лучше мозжечка?
– Его я ни разу не видел. Остались еще на твоем глобусе белые пятна.
– Скорее в глобусе, а не на нем, – поправила мужа Галина. – Не желаешь ли вывернуть меня наизнанку, чтобы познакомиться еще ближе?
– Ты замужем не за Джеком Потрошителем, дорогая.
Десятка два – не больше – слаженных прыжков, и упряжка достигла смотровой площадки. Гепарды, плавно затормозив, вовремя прянули в сторону, чтобы не позволить легким саночкам приложиться о парапет. Одна из кошек потянулась понюхать Галкину руку, вторая настороженно уставилась на «Хаммер». Дама, сдвинув огромные солнцезащитные очки на темя, одарила вновь прибывших любезной улыбкой:
– Добрый день! Это вы забронировали коттедж номер пятнадцать?
– Совершенно верно, мадам, – подтвердил Петрович.
– Прошу следовать за мной, я провожу.
– Зачем же вам утруждаться? Мы бы и сами нашли дорогу…
– Это моя работа, – снисходительно пояснила дама. – Гостям нравится, когда их встречают.
Молча согласившись с этим утверждением, гости заняли места в кабине. Как только Игорь завел мотор, дама гортанным криком подняла улегшихся отдохнуть гепардов. Упряжка резко развернулась, едва не задев передний кенгурятник машины, и стрелой понеслась к лесу.

 * Мои книги можно приобрести здесь.